И мы не хотим, чтобы они уходили, ибо вместе с ними уйдёт и живая правда о самой страшной войне прошлого века. А о ней нам забывать нельзя. Но ход времени не остановить. В Лельчицах сегодня осталось в живых лишь 18 участников Великой Отечественной войны. А в грозном 41-ом, в первые дни войны на фронт ушли более полторы тысячи жителей нашего района. Всего же тяжёлыми фронтовыми дорогами и извилистыми партизанскими тропами прошли более 3 тысяч наших земляков. Среди них и мой собеседник — Роман Александрович Лещинский из Лельчиц:

— Дату 31 марта я помню хорошо. Ко мне пришла жена моего старшего брата (мы тогда ещё в Чиянии жили) и сказала: «Собирайся, Роман, пошли в партизаны, нам здесь теперь не место». С начала весны 1942 года в районе действовали два, правда, ещё небольшие партизанские отряда, которые устраивали в основном засады на дорогах, минировали их. Позже, в сентябре 1943 года, они вошли в состав Лельчицкой партизанской бригады. Записали меня в отряд имени И. В. Сталина, куда пришёл я со своим оружием: из винтовки, у которой был погнут ствол, сделал обрез. Не забуду, как комиссар Р. Л. Лин сказал, увидев меня: «Вот такие нам нужны партизаны – со своей пушкой пришёл бить немцев». Меня как молодого партизана на сложные задания сначала не отправляли. Да и весь отряд в особых схватках с немцами не участвовал, так как на первых порах у нас даже не было хорошего оружия, чтобы достойно противостоять врагу. Разве что винтовка для самообороны. По понятным причинам постоянного места дислокации у нас не было. В основном мы минировали дороги в направлении Лельчиц, Мозыря, Турова, Житкович, Ельска. На железную дорогу тоже выходили. Например, минировали стратегическую «железку», проходившую по большому болоту (его называли Кочище) в Ельском районе в направлении Калинкович и далее — на восток в сторону Москвы. Там проходили поезда с техникой и живой слой.

Прошу Романа Александровича рассказать наиболее запомнившийся эпизод из партизанского прошлого.

 — Однажды пошли в разведку, — вспоминает мой собеседник. – На войне ведь всякое бывает, а неожиданностей так вообще не перечесть. Но были и недоразумения, как то, о котором хочу рассказать. Оно едва не стоило нам жизней. Наша группа из трёх человек вышла к дороге где-то между Злодином и Лельчицкой Будой. Дорога была военного значения и шла в направлении Симонич через Ветвицу в обход Лельчиц. Ещё на подходе вдруг заметили впереди возле леса движение людей. Думали, немцы, и хотели обстрелять. Не в смысле завязать бой, а для информации – и скрыться. Но не получилось. Нас тоже заметили и в ответ пару раз выстрелили. Тогда мы поняли, что лучше уйти подобру-поздорову. И правильно сделали: как потом оказалось, это были чехословаки, и шли они на запад, в тыл врага, чтобы соединиться с нашими. Это была целая колонна – повозки, машины, много людей. Всё было договорено с высшим командованием, чтобы их не трогали, но мы об этом не знали.

Когда Красная Армия освобождала Лельчицы и район, Роман Лещинский как раз заболел брюшным тифом. Поднялся на ноги лишь в марте 1944 года. И сразу получил повестку в райвоенкомат. Определили в запасной артиллерийский полк в Мозыре, где обучался военному делу. Война-то ещё не закончилась.

 — Из Мозыря наш полк перебросили где-то в район Сарн, — продолжает свой рассказ Роман Александрович. – С неделю жили в лесу в землянках, пока не переправили в отдельный 60-й гвардейский артполк быстрого реагирования, состоящий из двух мобильных дивизионов. Тогда у нас уже на вооружении были американские «студебеккеры». Служил в топографическом отделении. Мы делали расчёты для точного определения целей тяжёлой артиллерии. Затем принимал участие в освобождении Пинска, Кобрина, Жабинки. Когда потребовалась помощь армии в военных действиях с Финляндией, нас, было, направили туда. Но из-под Ленинграда (станция «Дно») неожиданно перебросили в Прибалтику под Кёнигсберг. В этой операции я участвовал уже в качестве связиста. Затем была Польша, Штецин. Остановились в 40 километрах от Берлина. В апреле начали штурм фашистского логова. Вот тогда-то меня и накрыло, попал в прифронтовой госпиталь. Там война для меня и закончилась, так как лечиться после тяжелейшего ранения пришлось целых полгода. Уже побывал, можно сказать, на том свете. Врач, помню, при выписке сказал: «Ты был почти труп, но я тебя воскресил. Думаю, жить будешь долго». Угадал. Сейчас мне 88 лет и, слава богу, чувствую себя пока неплохо.

После войны Р. А. Лещинский работал сначала бухгалтером в отделе соцобеспечения, затем на такой же должности в родном колхозе, позже — диспетчером-экспедитором в «Межколхозстрое» и мастером в ДПО. Вместе с женой Екатериной Павловной вырастили семерых детей – двух дочерей и пятерых сыновей. К сожалению, двух из них уже нет. Как и жены, которая умерла полтора года назад. Старшая дочь живёт в Гомеле, младшая – в Лельчицах. Есть внуки и правнуки. Ветеран считает, что жизнь свою, хоть на его долю и выпали нелёгкие испытания, прожил не зря. А то, что мы живём сегодня в свободной, независимой стране, есть и его скромный вклад.

С праздником Вас, Роман Александрович, счастья и крепкого здоровья.

Игорь ЖОГЛО.